Страх

Ты слышишь? Ты видишь? Ты тоже смотришь на звёзды – эти или другие?
Сколько тысяч раз я представлял себе это… Небо, полное солнца. Ночь, пахнущая жизнью. И человек.
Человек.
Человек.
Сколько всего в этом слове.
Никогда – во сне и в мечтах – я не вижу его лица. Память моя истёрлась, как скалы, источенные ветрами, и лишь моё лицо навсегда со мной. И кошмары. Кошмары о том, что оно – последнее во вселенной.
Я – прах, каким-то чудом удержавшийся на грани забвения.
Когда сон в очередной раз отхлынет, на берегу реальности останется тело. Его глаза открыты, но им нечего больше видеть. Его уши внимают безмолвию, а пальцам нечего осязать. Это моё тело. Моё тело. Мой мир.
Любая борьба кончается поражением. Когда-то… Какое смешное слово – «когда-то»… Всё, что потерялось в сером тумане прошлого, пропасть, каждое мгновение ждущая за спиной – и всего одно короткое, короткое слово. Сколько лет назад это было? Сто? Нет… Триста? Семьсот? Пять тысяч? Воспоминая – просто пятна. Чуть более яркие, чем вечные сумерки бытия, но не рассмотреть их, не сделать чёткими. Да, я метался в ужасе, и покои, следуя моей воле, расцветали безудержным танцем форм, миллиарды красок сменяли друг друга, стаи выдуманных зверей ходили на водопой к бирюзовым водопадам, текущим вверх, я засыпал в лесу и просыпался в горах, слышал звон ручьёв и музыку гремящих оркестров, но… всё кончилось. Не осталось воображения. Не осталось желаний. Серебряный ковш царапнул дно моей личности. Больше нет картин, которые я хотел бы увидеть. Нет музыки, хоть немного желанной. Нет вкуса, запаха, цвета! Нет ничего.
И вот – покои мои выглядят так, как замыслил их сгинувший во мраке создатель. Витые колонны уходят ввысь, золото мёртвым блеском скалится на красном дереве, панели янтаря обнимает кроваво-алая ткань. Из единого куска мрамора сотворена плита, заменившая собой пол, и золотисто-белые прожилки, неразрывные, будто вязь, змеятся в её чёрных глубинах.
Я не зажигаю здесь свет. Темнота и тишина служат мне убежищем и спасением. Темнота и тишина – вечно одинаковые и вечно неповторимые. Только их ещё можно выдержать. Только они не режут, не рвут на части остатки моего я.
А ещё у меня есть аквариум. Так вышло, что имея сотни километров личного мира, жизнь моя сосредоточилась в двух местах – возле него и в огромной спальне. Сотни километров, улицы и дворцы – а кажется, что сжат я в единой точке, и вот-вот раздавит меня навалившееся ничто.
Аквариум я создал сам, навсегда. Огромная стена прозрачного хрусталя, сто метров от пола до потолка. В этом месте позволено светить только звёздам. Кажется, нет ни воды, ни стен, лишь галактики смотрят на тебя своими глазами-иголками. Смотрят и узнают.
Звёзды мигают, гаснут, загораются снова. Между ними и мной мелькает неразличимая глазом тень, тьма на фоне тьмы, и лишь затмение далёких светил говорит, что она по-прежнему здесь.
Она. Оно. Не имеет разницы. Живое. Живое на борту корабля.
Чем больше проходит времени, тем чудесней кажется этот факт.
Я жил… Я ведь тоже жил на планете. Не могу вспомнить, но знаю – на планете, населённой людьми. Кого-то из них мне довелось видеть. Наверное, кого-нибудь из последних. Потом и я стал последним. Бесплодной ветвью угасшего от истощения жизненной силы рода.
Отчаяние – всё, что я помню. Отчаяние не дало мне погаснуть следом за остальными, выбравшими абсолютный покой. Когда наступило осознание жизни, корабль, древний, как сами звёзды, стал моим домом в обречённом поиске других личностей. В поиске нового человечества.
Я заметил огонёк разума в бездонном океане лишённого солнца мира. Заметил – и был поражён абсолютным сходством. Мы оба были последние. Увы, оно не могло сбежать так, как я…
Оно подарило мне годы жизни – страшное, омерзительное, но вызывавшее едва не любовь. В последний раз применив накопленные знания, творя! – создал я транслятор своего языка, воздвиг аквариум, открытый звёздному свету – единственному свету, достигавшему океана безымянной планеты.
Словно вампир, я пил чужое создание, выдавливая из него каждую каплю личности, каждый бит неизвестной мне информации. И то, что я понял, в какое чудовище превратился – тоже его заслуга.
Я хочу увидеть других людей. Это желание распирает изнутри, ему нельзя противиться – оно сильнее меня, сильнее гравитации, сильнее, чем мёртвый космос. Моё желание – единственная причина, которая движет «Озарённый» сквозь столетия пустоты.
Однажды я спросил себя – а что движет моим желанием? Я задал вопрос, и ответ прозвучал в моей голове. Мой голос, но отнюдь не я произнёс те слова, долетевшие из дали, лучащейся тёплым светом. Я купался, грелся, оттаивал в его лучах, и свет выжигал льдинки вечности из моей души. Но он погас. Погас… Остались только слова. «Ты хочешь вновь быть живым». Сколько раз с тех пор я кричал, не находя иного пути выразить отчаяние, надежду, безумный гнев… Кричал, разрывая голосовые связки, а по щекам, сами собой, катились солёные, прозрачные капли. Я хочу быть живым. Хочу отражаться в чужих глазах, хочу, чтобы кто-то другой, как и я, владеющий целой вселенной, доказал мне – я существую.
«Желание. Осознать. Момент прекращения осознания. Всегда. Далее.»
Оно страдает. О, я могу понять, как оно страдает! Реальность режет его тем же скальпелем, что меня. Миллионы дней. Не дней даже – бесконечная лента времени, лишённая делений и новизны, непрерывно течёт мимо, обрекая на самую чудовищную пытку из всех возможных.
В каждую нашу встречу оно просит его убить.
- Ты знаешь, я не могу.
Собственного голоса я не слышу. Не знаю, как выражает мою речь ретранслятор, но реакции нет, как нет её никогда. Лишь один вопрос оно задаёт само, и мне страшно представить, какой ценой даётся этот вопрос.
- О чём ты думаешь?
«Было. Раньше. Встреча. Узнавание. Рассмотрение.»
Снова о нашей встрече. Сколько раз я слышал этот ответ? Я выучил почти всё, что оно может сообщить. Почти. Как сказать… Как описать то чувство, которое возникает в моменты, когда я слышу новый ответ? Глоток воды для умирающего от жажды? Чушь! И сотой, и миллионной доли истины не передаст такая жалкая аналогия! Моё сокровище. Сокровище, помогающее мне жить.
Иногда жалость перехлёстывает край, а эхо твердит о том, как жестоко я обхожусь с безымянной тварью. О том, что я низвёл разумное существо до уровня системы жизнеобеспечения.
Иногда, шагая по тёмным коридорам, я чувствую, как страх оплетает меня холодными жгутами, проникая под кожу, и кажется, что оно, чудом выбравшись из аквариума, крадётся следом, чтобы впиться и сожрать моё тело. Я замираю, вглядываясь во тьму, я жду движения, мысли, шороха! – и внутренний голос шепчет «- Убей! Убей, пока ты не съеден!»
На помощь приходит страх. Страх, который сильнее жалости, сильнее холодной жути. Страх, что я останусь единственной жизнью на корабле. Страх, что я лишусь величайшей из своих драгоценностей – возможности услышать что-то новое.
Бездна смотрит на меня из миллиона тёмных зеркал, когда я представляю себя таким же. Без проводников моей воли, без корабля и услужливой среды – насколько ничтожным я могу стать? Кто заметит мою искру? Что может человек, оставшись наедине с бездонным вместилищем тьмы, где звёзды – не более чем пылинки, бессильно протянувшие нити света сквозь пустоту?
«Озарённый» пронзает галактику из конца в конец. Он летит туда, где сияет пламя безумной надежды, граничащей с хаосом и безумием. Туда, где я найду своё человечество.
Только вот одна мысль… Одна кошмарная мысль живёт в моей голове. Она наполняет меня безликим ужасом, заставляя корчиться и кричать. Всего одна мысль...
Что именно увидят люди, когда я до них долечу?